Смирение
Инок59
Заповедь смирения трудна
И скорее даже не понятна,
Ведь неправоту признать друзья,
Нам гордыня не даёт сполна,
И обида вторит ей невнятно.
И порою с пеною у рта,
Суетливо мы раздоры множим.
Думая вот мысли подытожим,
И в душе наступит лепота,
Только вряд ли гордость мы стреножим.
Надо в себе бесов победить,
Что в уме роятся мыслей сводом,
Зависть, чванство, подлость хороводом,
Нам, увы, самим мешают жить,
Осаждая душу год за годом.
Заклинанья от коварных нет,
Кроме как терпенье и прощение,
Принеси их в жертву искуплению,
И узришь в конце тоннеля свет,
Обретя душевное смирение.
Помни, мы словами строим мир,
А слова названье бесов многих,
От того вокруг столько убогих,
Что сменили люди ориентир,
Потому так и живём в итоге.
Наш язык силён, красив, могуч,
С древних рун и вед берёт истоки,
Есть ещё для осознанья сроки,
Мы развеем хмарь зловещих туч,
Как и завещали нам пророки!!!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
